.

ВВЕДЕНИЕ.

.

Влияние Говарда Лавкрафта на массовую культуру, как в мейнстриме, так и в андеграунде, неоспоримо. Его рассказы стали источником вдохновения для десятков других писателей, а своеобразный стиль и богатое мировоззрение послужили отправной точкой и декорацией для масштабной расширенной вселенной в жанре фантастической литературы. Художественная литература Лавкрафта и обширные Мифы, которые она вдохновила, стали синонимами жанра «Странной фантастики» и космических ужасов. Пантеон его божеств и мифология, связывающая их, явились богатым гобеленом для множества последующих авторов, а также оказали мощное влияние на саму стилистику фантастических ужасов. Тем не менее, определенная часть приверженцев сделала еще один шаг в сторону от оценочных норм подражания и вдохновения — в область квази-религиозного преклонения. Действующий мир эзотерической магии и оккультизма перенял Лавкрафта и его произведения в свой канон, легший в основу ритуальных практик, и даже в основу учений некоторых каббалистических и магических религиозных кругов. Это необычное явление, охватившее работы Лавкрафта, в реальном мире ещё не получило серьезного внимания и академического изучения. Что особенно странно, потому как сам Лавкрафт был убежденным рационалистом. Данное внутреннее противоречие между отказом самого Лавкрафта от оккультизма и принятием оккультизма его художественной литературы, во многом определяет содержание публикуемого эссе.

Эссе, разделенное на четыре части, призвано подробно осветить эту необычную группу поклонников Лавкрафта, и их эзотерические техники. Первый раздел дает контекст, кратко описывая магическую и оккультную традицию, в которую входят Практикующие Лавкрафта. Второй раздел подробно описывает различные возникшие группы, использующие труды Лавкрафта в своей практике. В третьем разделе подробно изложены собственные взгляды и мнение Говарда Лавкрафта на оккультизм и реальность. В заключительном разделе сравниваются утверждения лавкрафтианских оккультистов относительно значения работ Лавкрафта, против совершенно иных целей самого писателя. Это особенно отражается на том факте, что сам Лавкрафт отвергал оккультизм и любые суеверия. В конечном итоге эссе продемонстрирует, что хотя сам Лавкрафт и не был оккультистом, считая свои произведения обычным фантастическим вымыслом, его работы действительно превосходно подходят, если так уместно сказать, для взаимодействия с реальными оккультными группами. Именно таким образом мифотворчество Лавкрафта вышло за пределы простого вымысла и перешло в область подлинной веры.

Западная Оккультная Традиция.

Чтобы полностью прояснить, каким образом Говард Лавкрафт занял столь важное положение в современной оккультной традиции, необходимо понять контекст, в который он был помещен. Магические и оккультные практики в Западной Европе и Америке в течении многих столетий были предметом серьезного религиозного табу и таким образом, являлись подпольным промыслом по необходимости: «духовная магия всегда была оккультным или тайным знанием. Ее процедуры были описаны в гримуарах, в учебниках по ритуальной магии, и стали ревностно охраняемыми ценностями магической традиции» (А.Оуэн, «Колдун и его ученик: Кроули и магическое исследование Эдвардианской Субъективности», 1997). Затем, в конце 19-го начале 20-го веков, в со-обществе ритуальных магов произошло колоссальное возрождение. Ослабление религиозных преследований и большие послабления со стороны государства по отношению к группам, пропагандирующим нетрадиционное религиозное и этическое поведение, в значительной степени стало результатом восстановления этого интереса. Просвещение и его не проходящие идеалы открывали новые возможности для интеллектуальных и духовных экспериментов. Многие интеллектуалы и художники, особенно в Англии, стекались на обещания эзотерических знаний и мудрости, предлагаемые оккультистами. Один из ранних оккультных кружков, британский Герметический орден «Золотой Зари», привлек к себе ряд выдающихся членов, в том числе писателей Брэма Стокера, Уильяма Батлера Йейтса, Алджернона Блэквуда и других. Центральное место в миссии Ордена «Золотой Зари» занимало продвижение ритуальной и церемониальной магии, как способа поиска тайных смыслов жизни и всестороннего развития личности.

Иллюстрация ниже: «древний Лунный календарь КТУЛХУ».

Со структурой, в определенном плане базирующейся на традициях масонских лож 18-го века, «Золотая Заря» состояла из трёх орденов, по сути являясь так называемым «внешним орденом», и имела ряд ритуальных посвящений, или степеней-градусов, посредством которых проходили инициацию участники, приобретая сведения о самой организации, а также получая особое «тайное знание», по слухам якобы в строгом секрете хранившееся Орденом: «именно во Втором («внутреннем ордене») адепты начинали получать доступ к тайнам практической или оперативной магии, то есть магии, как уникального знания, с помощью которого можно было влиять на невидимые силы и управлять ими» (А.Оуэн, «Колдун и его ученик: Кроули и магическое исследование Эдвардианской Субъективности», 1997). Несмотря на обширную и избирательную магическую традицию, один из членов «Золотой Зари», оккультный маг Алистер Кроули, стал недоволен действующей практикой Ордена, рассматривая ее как обычную игру в магию, и поэтому искал более высокого статуса в иерархии (М. Бут, «Магическая жизнь: Алистер Кроули», 2000). Его известным и альтернативным видением была организация, которая продвигала бы и пропагандировала то, что он считал «настоящей» магией. Это желание привело к внутреннему расколу «Золотой Зари» и, следовательно, к расколу всего мейнстрима возродившейся Западной Магической Традиции.

Вскоре Алистер Кроули присоединился и начал быстро доминировать в другой организации под названием «Ordo Templi Orientis» (OTO), превращенной им в средство для собственных оккультных верований. В 1904-ом году, находясь в Египте и занимаясь оккультными практиками, он написал «Книгу Закона» (Liber AL vel Legis), ставшую в дальнейшем руководящим манифестом ОТО (Р. Качински, «Претерплю до Конца: Жизнь Алистера Кроули», 2010). Кроули утверждал, что «Книга Закона» в течении трёх суток была надиктована ему нематериальным существом — ангелом-хранителем по имени Айвасс, посланником древне-египетского Бога Гора (прим., — бог Неба и Солнца с птичьей головой). Эта книга, согласно представлению Кроули и его последователей, провозгласила наступление Эпохи Гора, управляемой законом «Телемы». Впервые «Книга Закона» была издана в 1912-ом году и входит в число главных книг Алистера Кроули под названием «Святые Книги Телемы».

Описанная в этой книге центральная религия и философия — «Телема», остается мощной силой для тысяч сегодняшних последователей, практикующих магию. По мнению оккультистов, данная религиозная философия способствует форме саморазвития «Истинной Воли» индивида, и обретению своего законного места в обществе и вселенной, через процесс открытия ритуальной магии (Э. Хессле, «Этика Телемы», 2007). Эта главная руководящая идея пронизывает большую часть оккультной традиции, последовавшей за Кроули. В 1947-ом году, когда Кроули умер, магическая и оккультная традиция, на которую он бросил такую внушительную тень, раскололась на множество разных организаций. Некоторые из них, в той или иной степени следовали за классической «Телемой», очерченной Кроули, а другие шли по более смелым экспериментальным касательным. Именно в эти организационные трещины и стали постепенно просачиваться Лавкрафтовские темы и идеи.

Оккультизм Лавкрафта.

Произведения Лавкрафта были вплетены в гобелен оккультных практик четырьмя различными способами. Первая группа лавкрафтовских оккультистов сосредоточилась на использовании литературных трудов Говарда Лавкрафта, фокусируясь на них как на инструменте для медитации и упражнений по самоисследованию. Эта практика наиболее заметна в религиозной дисциплине под названием «Магия Хаоса», или «магии хаоса», как многие практикующие предпочитают ее называть. Разработанное в конце 1970-ых годов оккультное течение «Магия Хаоса» (Хаосизм) — продукт существенного отклонения от традиционных Телемических практик А. Кроули, способствующее прагматическому подходу к системам верований, используя их как инструмент для медитации и саморазвития (Дж. М. Грир, «Новая Энциклопедия Оккультизма», 2003). Многие схожие системы верований, как исторические, так и вымышленные, используются ритуальными магами, и сочинения Лавкрафта с их исключительной образностью и эстетикой Космического Ужаса стали популярными тотемическими и медитативными средствами для этих магических практиков, ценящих подобную живую образность в своих созерцаниях. Книга «Некрономикон», самый известный фолиант из вымышленной Вселенной Лавкрафта, является частым объектом такой ритуальной магии. Для многих лавкрафтовских оккультистов, как и для некоторых групп Церкви Сатаны, использующих «Некрономикон», не имеет принципиального значения реален ли вымышленный мир Лавкрафта и пантеон его ужасающих божеств, или нет. В действительности они признают художественный вымысел и не скрываются от него:

«Сатанисты понимают, что любая, в достаточной степени стимулирующая основа, может быть использована в личном ритуале, поэтому если материалы содержащиеся в Некрономиконе шлют надлежащий «холодок» по вашему позвоночнику, тогда, безусловно, воспользуйтесь ими. Только не обманывайте себя за пределами ритуальной комнаты, верой в то, что вы используете какой-то подлинный древний гримуар, переданный Старшими Богами их человеческим или гуманоидным прислужникам». (П.Х. Гилмор, «Некрономикон: некоторые факты о Фантастической Литературе», 2013).

Тот факт, что лавкрафтовские тексты уже сами по себе являются ценным описанием и способствуют магическому процессу, вполне достаточен для практикующих, чтобы проводить свои ритуалы. Никакой другой, более высокий смысл им не нужен. Тема «Некрономикона», особенно его происхождение и история, представляют собой один из наиболее захватывающих аспектов живой, дышащей мифологии, возникшей из художественной литературы Говарда Лавкрафта. Загадочная история «Некрономикона» заслуживает здесь особого внимания, так как она являет собой тот самый фокус, через который образовалась масса оккультных мировоззрений на личность Лавкрафта и его творчество. Конечно, сам Лавкрафт никогда не отказывался признать, что «Некрономикон» был исключительно его собственным изобретением, не претендуя на какое-либо древнее или оккультное происхождение этой книги. Он утверждал, что предпочитает известным работам по оккультизму свои собственные изобретенные фолианты, потому как «серьезно написанные книги об оккультном и сверхъестественном, мало что значат...» (Г.Ф. Лавкрафт, «Цитаты»). Лавкрафт не претендовал на тайное знание, он был писателем фантастической литературы, и гордился этим. Для него труды значимых оккультных практиков были столь же причудливыми и непривлекательными, как и для любого простого мирянина. «Некрономикон» никогда не являлся чем-то бо́льшим, нежели справочным пособием, полезным «источником» грозных цитат и зловещих «знаний», с целью ужасать и сводить с ума книжных персонажей Лавкрафта. По сути, это был сокращенный метод введения его ужасающих творений в литературные истории и объединение разрозненного массива гротескных существ в единый Пантеон. «Некрономикон» не просто связал воедино многие собственные лавкрафтовские произведения, но с той же целью послужил и для других писателей, погружавшихся в Мир Лавкрафта, чем сам Лавкрафт наслаждался и ценил, как он объяснял в письме коллеге-автору Роберту И. Говарду:

«Довольно забавно, что этой искусственной мифологии придается вид правдоподобия, путем широкого цитирования» (Г.Ф. Лавкрафт, «Цитаты»).

Согласно его обширной переписке, она (книга «Некрономикон») никогда не выходила за рамки этого правдоподобия и существующего фасада, и Лавкрафт в своих произведениях даже никогда не обрисовывал её полное, хотя и вымышленное содержание. Он не сделал этого по двум вполне очевидным причинам. Во-первых, написание подробного отчета о «Некрономиконе» ограничило бы возможность его дальнейшего использования в создании будущих интересных рассказов. Если бы книга была написана полностью, было бы трудней приводить из нее полезные цитаты, когда это было удобно; поскольку Лавкрафт мечтал о новых ужасах, чтобы заполнить свой созданный мир, он мог бы оказаться «загнанным в угол» этим ограничением. Так же, конкретность содержания ограничила бы способность других авторов использовать название «Некрономикона» и вписывать его в свои истории. Второй причиной, по собственному признанию Лавкрафта был страх, что ему не хватит «энергии и изобретательности, чтобы сделать подобное» (Г.Ф. Лавкрафт, «Цитаты»). Был ли это просто пример склонности Лавкрафта к самоуничижению или искренний страх перед отсутствием способности создать достойное изображение такого произведения, ясно одно, Лавкрафт больше предпочитал тайну и универсальность данного фолианта, упоминавшегося только в зловещих, прерывающихся отрывках, намекая на еще более темные вещи. Именно «правдоподобие, путем широкого цитирования», которое Лавкрафт находил столь забавным, помогло в дальнейшем сохранить «Некрономикон» в лексиконе серьезных оккультных знаний.

Об этой книге говорят так много, и цитируют, как в фантастической литературе, так и в серьезных классических произведениях, что она приобрела собственную индивидуальность, далеко выходящую за узкие рамки придуманные ее создателем. Случайными наблюдателями «Некрономикон» нередко упоминается среди наиболее известных оккультных текстов, и многие, кто не знает о его происхождении, считают его подлинным артефактом оккультного знания. И, действительно, многие люди находят свой путь к художественной беллетристике Лавкрафта после того, как услышат о «Некрономиконе». На протяжении многих лет эта социальная перспектива усиливалась собственной посмертной публикацией Г.Ф. Лавкрафта — «История Некрономикона», написанной в виде художественного произведения, но воспринимаемая некоторыми читателями как подлинная история, а также благодаря множеству других «настоящих Некрономиконов», насчитывающих сегодня уже более десятка.

Фундаментальные труды по оккультным учениям часто поглощают элементы художественной литературы Лавкрафта и расширенную мифологию его преемников. Самый известный из них — «Некрономикон Саймона». Эта версия «Некрономикона» впервые была опубликована в 1977-ом году, в Нью-Йорке, тиражом 666 экземпляров, неким человеком, известным под псевдонимом «Саймон», и представляла собой 263-х страничный гримуар, являвшийся по утверждению в предисловии, подлинным переводом древнего текста книги, написанной арабским странником Абдул Альхазредом в пустынях Аравии.

По циркулировавшей легенде, человек опубликовавший эту версию «Некрономикона» предположительно был восточно-европейским православным архиереем, известным в среде верующих под именем Симон (или Саймон), у которого находилась рукопись книги на греческом языке, и которую, как он утверждал, ему якобы показали двое фанатиков-монахов православного вероисповедания, похитивших ее из некой европейской библиотеки или частной коллекции, в рамках крупнейшего книжного ограбления в новейшей истории второй половины XX века. Позднее все доводы о подлинности этой версии «Некрономикона» были опровергнуты экспертами. В 2006-ом году авторские права на издание «Некрономикона Саймона» официально зарегистрировал на себя известный своей эксцентричностью американский писатель и исследователь истории оккультизма Питер Левенда, в 1970-ые годы входивший в одну из Телемических оккультных групп Нью-Йорка. Однако, до сих пор Левенда отрицает свое личное авторство, указывая, что он только проводил совместную работу над переводом манускрипта вместе с загадочным «Саймоном» и несколькими другими специалистами. Таким образом, вопрос конкретной идентификации личности, скрывающейся за псевдонимом «Simon», до сих пор остается открытым. (абзац-примечание переводчика).

Рассказы «безумного араба Абдул Альхазреда» служат лишь скрытой подложкой к гримуару «Саймона», в основном состоящему из указаний по ритуальной магии. «Некрономикон Саймона» не упоминает Лавкрафта напрямую, а лишь изредка указывает на элементы его художественной литературы. Кроме рассказчика «безумного араба», единственными подлинно лавкрафтовскими деталями, включенными в книгу, является ритуал вызова демона по имени Кутулу (Cuthulu), который «мертв, но спит», а так же ссылки на «Старших Богов».

«... В то время, как эта работа получила свое название благодаря знаменитому оккультному фолианту Лавкрафта из его произведений, в ней почти полностью игнорируется исходный литературный материал автора, вместо этого содержание книги «Саймона» посвящено Шумерскому, Вавилонскому и Ассирийскому пантеону и мифологии. В то время, как «Некрономикон Саймона» пропагандировался в оккультных кругах как подлинный древний текст магических знаний, историки решительно отвергли его, как «хорошо сконструированную мистификацию». (О. Дэвис, «Гримуары: История Магических Книг», 2010).

Несмотря на неприятие историческим сообществом, «Некрономикон Саймона» разошелся по всем странам сотнями тысяч экземпляров и стал одним из самых продаваемых в мире текстов по оккультным и магическим практикам. Безусловно, это помогло увеличить популярность названия «Некрономикон» в эзотерических, литературных и поп-культурных кругах, тем самым познакомив с Лавкрафтом новый читательский рынок. «Некрономикон» вошел в народный лексикон и другими путями. Большинство из них были литературными заимствованиями в том же роде, которым Лавкрафт пользовался у своих коллег-современников. По всему миру «Некрономикон» появляется в кино и литературе. Кроме того, было издано большое количество работ и публикаций в духе «Некрономикона Саймона», претендующих на подлинное переиздание древних текстов, например, таких как мистификационная версия Роберта Тернера 1978-го года, фактически включавшая прямые цитаты из рассказов Говарда Лавкрафта.

В реальном мире «Некрономикон» также появился и, как акт шутки. Самым печально известным из них является издание «Wildside Press» 1973-го года, состоящее из двухсот страниц неразборчивых символов, с «Введением» от известного фэнтези-юмориста и писателя Лайона Спрэг де Кампа. Однако, этот «Некрономикон» хотя бы не пытался скрыть, о чем идет речь. В свою очередь и «Некрономикон» Дональда Тайсона 2004-го года даже не стремился претендовать на подлинность, а явился собственной попыткой автора воссоздать вымышленную книгу, следуя духу оригинальных сочинений Лавкрафта. Издание «Файлы Некрономикона: Правда, стоящая за Легендой» (авторы Дэниел Хармс и Джон У. Гонсе, 2003) — исчерпывающая история этой книги, исследующая все различные издававшиеся тексты, претендующие на «истинные» магические произведения древнего происхождения. Как это нередко бывает с оккультными книгами, никаких доказательств не существует. В отличие от других фолиантов оккультного знания. Однако, мы вряд ли должны удивляться подобному заключению, так как изобретатель «Некрономикона» Говард Лавкрафт никогда и ничего не скрывал от публики. Возможно, именно из-за данного факта, тем более увлекательно и даже удивительно, что вокруг этой малоизвестной придуманной книги возникло столько споров и интереса.

Выходя за рамки только одного «Некрономикона», в оккультных кругах сочинения Лавкрафта находят свое второе важное применение, и обращаются к использованию языка более широкой художественной литературы Лавкрафта, для создания драматических духовных переживаний. Это использование наиболее очевидно в некоторых поздних ритуальных практиках собственного ордена «ОТО» Алистера Кроули. «Лавкрафтовская нить» у Кроули в основном лингвистическая.

Закоренелый заимствователь трудов других писателей и мыслителей, о чем свидетельствует почти вся «Книга Закона» и его позднейшая Телемическая работа, Алистер Кроули явно перенял часть своего ритуального языка из художественной литературы Лавкрафта. Имена персонажей из «Книги Закона» имеют поразительное сходство с некоторыми именами из Лавкрафтовского пантеона. Например, действия Великих Древних Лавкрафта рассматриваются как «Великие Ночи Времени» в «Книге Закона» Кроули (К. Грант, «Магическое Возрождение», 1972). Диапазон сходства нередко поражает, и Кеннет Грант, один из главных помощников Кроули, даже указывает на него. Таким образом мода на использование Лавкрафтовских историй и персонажей не слишком удивительна, если учесть исключительные и уникальные качества его литературного стиля. С.Т. Джоши, один из самых известных в мире ученых-исследователей творчества Лавкрафта, описал эту загадочную, глубоко затрагивающую языковую силу (лингвистическую мощь), отличающую Лавкрафта от других авторов:

«Мощность и эффективность произведений Лавкрафта во многом зависит от слов: в большинстве его рассказы — не просто повествования, а своего рода заклинания, где он стремится создать завораживающую атмосферу ужаса и трепетного страха, через язык заклинаний» (У. Форбис, «Интервью с С.Т. Джоши С.Т. Джоши», 2002).

Основное влияние Лавкрафта на возглавляемую Кроули под-группу оккультной мысли заключается в той яркой, похожей на заклинания описательной силе, которая во многом может быть преобразована (трансформирована) таким же образом, что и у Магов Хаоса, для осмысленного духовного использования за пределами его вымышленного происхождения. В то время, как сам Лавкрафт не увлекался никакими религиозными или духовными фантазиями, довольно легко понять, как кто-то впечатлительный может быть захвачен его богатой прозой.

Однако, для некоторых других оккультистов только символических или тотемических свойств было недостаточно, поскольку третья группа Лавкрафтовских оккультистов занимает более необычную позицию относительно природы исходного литературного материала. Эти оккультные группы активно включали образы, эстетику и элементы Космического Пантеона Лавкрафта в более широкие системы оккультной практики. Наиболее остро это наблюдается в работах Кеннета Гранта, ставшего избранным преемником Алистера Кроули. Со смертью Кроули, в созданном им оккультном движении очень быстро возникли разногласия. Кеннет Грант и его последователи, претендуя на мантию законного происхождения от организации Кроули, перенесли фокус ритуальной магии Кроули на источники, более привлекательные для нового руководителя. Страстный почитатель творчества Г.Ф. Лавкрафта, Кеннет Грант, был первым оккультным лидером, начавшим всерьез включать лавкрафтианские влияния в свои работы и ритуальные процессы — это решение, и по сей день проходит через мир оккультной практики. В отличие от Магов Хаоса, взгляд Кеннета Гранта на труды Лавкрафта состоит в том, что в его представлении это подлинный сверхъестественный исходный материал (К. Грант, «Алистер Кроули и Незримый Бог», 1974).

В нескольких своих работах Грант высказывает мнение, что Лавкрафт был не только писателем художественной литературы, но и проводником (визионером) истинных магических, оккультных сил. Например, он говорил, что «Некрономикон» Лавкрафта на самом деле является реальным научно-сверхъестественным произведением, происходящим из другого пространственного существования и доступным только через мир сновидений: «Не исключено, что Блаватская, Мазерс, Кроули, Лавкрафт и другие, считывали информацию из одной и той же Хроники Акаши» (К. Грант, «Вне Кругов Времени», 1980). Грант утверждал, что фантастическая литература Лавкрафта вышла из того же вне-пространственного источника, что и «Книга Закона» Кроули, и таким образом её оккультная родословная не подлежит сомнению.

Его аргументы служат для того, чтобы окутать атмосферу вокруг Лавкрафта оккультной значимостью, находя в нем личность некоего скрытого пророка-сновидца, чьи произведения по-настоящему могут быть поняты только посвященными магической школы. Оккультная организация Кеннета Гранта «Тифонианский Орден» -- «Typhonian Ordo Templi Orientis» (TOTO), в конечном счете отделившаяся от основной линии «OTO» Кроули, продолжает использовать лавкрафтовские темы и произведения в своих ритуальных церемониях наряду с более прозаическими мифологиями Древнего Египта и Греции. На протяжении многих лет группа Гранта совершала множество странных и причудливых ритуалов, в том числе своего рода Лавкрафтовскую Сексуальную Магию, согласно описанию Гранта, включавшую в себя определенное количество того, что можно было бы образно назвать «игрой щупалец». Тем не менее, несмотря на подобные, достаточно тревожные вспышки ритуального энтузиазма, приверженцы Гранта продолжили свои ритуальные практики во имя Лавкрафтианских Божеств, в пределах своего понимания их значения. Также в эту третью группу входит подмножество Церкви Сатаны, в частности приверженцы Майкла Акино, бывшего заместителя Антона Шандора ЛаВея. Основатель церкви Майкл Акино описал бо́льшую часть сатанинских ритуалов и включил в ритуальную магию элементы из фантастической литературы Лавкрафта, в частности, в так называемую «Церемонию Девяти Углов», призывающую существ из лавкрафтовского пантеона. Наиболее точно этот ритуал отражает описание Лавкрафта в его рассказе «Сны в ведьмином доме»:

«С течением времени его поглощённость неровными стенами и потолком комнаты возрастала; ибо он начал просчитывать в странных углах математическое значение, которое, казалось, давало смутные подсказки относительно их назначения. У старой Кезии, размышлял он, могли быть веские причины жить в комнате со странными углами; ибо разве не под определенными углами она утверждала, что вышла за границы известного нам пространственного мира?» (Г.Ф. Лавкрафт).

Подобно усилиям Гранта, старания Майкла Акино служат тому, чтобы приписать Лавкрафту и его сочинениям оккультное значение, выходящее за рамки обычной беллетристики. Его принятие странной и неестественной геометрии, отмеченное пантеоном божеств Лавкрафта, является волнующим примером того, как вымысел может быть извлечён и воплощён в подобие реальности. Таким образом, произведения Лавкрафта были перенесены в религиозный канон организации «ТОТО», как «истинное» знание и часть «Телемы».

Четвертая и последняя «секта» лавкрафтианцев шагнула в использовании мифологии Лавкрафта ещё дальше, чем Грант и Акино, целиком приняв Вселенную Лавкрафта, не просто встроив её в свои Телемические ритуальные практики, а сделав само́й сердцевиной своей оккультной деятельности. Главная из них -- организация «Эзотерический Орден Дагона» (E.'.O.'.D.'.), получившая свое название непосредственно от культа, играющего центральную роль в романе Лавкрафта «Тень над Иннсмутом». Эта закрытая группа скрытна почти так же , как и ее вымышленный литературный двойник, и действует только через онлайн-присутствие в Сети, ограничивая доступ всем, кроме инициированных членов. Лидер и гранд-мастер организации Пол Реми Прево (Paul Remi Prevost), описывает художественную фантастику Лавкрафта в тех же терминах, что и Кеннет Грант, и Майкл Акино: «Эти истории и романы содержат скрытые смыслы и магические формулы, неизвестные даже их создателю» (П.Р. Прево, «Введение в Эзотерический орден Дагона», 2008). Однако позиция секты EOD по Лавкрафту на этом не заканчивается:

«Лавкрафт страдал от острого комплекса неполноценности, который не позволил ему лично пересечь Бездну при жизни. Он оставался замкнутым и одиноким писателем, сохранившим рациональный, скептический взгляд на Вселенную даже несмотря на проблески мест и сущностей за пределами обыденного мира Реальности, которые ему позволял увидеть персональный опыт сновидений. Однако, он так и не узнал истинного происхождения грандиозных космических странностей, преследовавших его во снах» (П.Р. Прево, «Введение в Эзотерический орден Дагона», 2008).

Для оккультной организации «EOD» Лавкрафт является мистиком-визионером, «Пикманом» реального мира, неспособным понять истинную, зловещую силу своего творчества. Это представляет значительное отклонение от бо́льшей части литературной Лионизации (прим., — обожествление знаменитости), при которой автор обычно помещается на пьедестал, а его недостатки смываются ростом его достоинств в глазах приверженцев. Лавкрафт же, в понимании «EOD», напротив, при таком напряжении мысли оказывается «низшим», тем, кому было дано увидеть подлинно-фантастическое и отвергнуть его, потому что он был слишком слаб чтобы Это принять. Вместо того, чтобы мифологизировать и возвысить автора, секта «EOD» пытается стряхнуть его, отделить от собственных произведений, оставив только одни тексты. Для обычного читателя, рассматривающего Лавкрафта как чрезвычайно творческую личность и талантливого писателя художественной литературы, такая позиция «EOD» может показаться на грани подлинно оскорбительной.

Если для секты «EOD» видения Лавкрафта более чем реальны или, по крайней мере, содержат аспекты Реальности и эта перспектива привела к тому, что «EOD» охватила философскую и магическую дисциплины, в стремлении вызвать и получить доступ к силе Лавкрафтианского Пантеона, и к тем сущностям из-за пределов Пустоты, которыми управлял Лавкрафт. То, субкультурная под-группа «EOD» -- «Мискатоническая Алхимическая Экспедиция», представляет собой:

«... скоординированное анархистское сообщество, стремящееся создать среду, в которой мечты/фантазии/видения проецируются наружу внутри нашей рабочей группы (круга). Мы помогаем людям овеществлять свои внутренние Вселенные в бодрствующем сознании с помощью Ответственности и Интенциональности (прим.: стремление к чистому «Я», идеальное «предполагание» предмета в мысли)». (Б. Зиберт, «Краткие заметки о текущей работе Мискатонической Алхимической Экспедиции», 1994).

Хотя все эти разговоры о магии для читателя-рационалиста могут показаться абсурдными, безусловно это не менее разумная позиция, чем принятие Телемических священных книг Кроули, ЛаВея или Акино. В конечном счёте, серьезные адепты практикующие Магию и «Телему» не стремятся к какой-либо рациональной или эмпирической защите своих практик. Они верят что то, что они делают, реально и что это имеет важное значение в их личном восприятии Реальности. Такие организации, как «EOD» и подобные лавкрафтианские оккультные круги, такие как «Орден Трапеции», «ТОТО», и вообще все Телемические группы, стремятся проникнуть в Истину вне нашей Реальности, истину, на которую по мнению многих из них, и намекает в своих трудах Говард Лавкрафт...

При всей увлеченности и сосредоточенности людей, как оккультистов, так и непрофессионалов, на оккультных элементах произведений Говарда Лавкрафта, кажется, что многие читатели принимают навязчивую идею автора или, по крайней мере, его глубокий интерес к изучению эзотерики и оккультизма, почти как должное. Это предположение несомненно усиливается, если учесть присутствие в рядах магически-посвященных множества других «львов» фантастики и ужасов, и современников, и недавно предшествовавших Лавкрафту, от Блэквуда до Стокера. Тревожная, «ползучая» проза Лавкрафта пробуждает Космический Ужас намного превосходящий других писателей и, возможно, именно поэтому оккультисты охотнее цепляются за него, нежели за других литературных деятелей. Однако, реальность суждений Лавкрафта и перспективы радикально отличаются от этих ожиданий.

Лавкрафт, несмотря на все его необычные и волнующие описания оккультных практик в потаённых уголках мира, на самом деле был скептиком и рационалистом с чувством устойчивости Природы и Вселенной: «ранние исследования Лавкрафта в естественных науках, а также поглощение им атомизма Демокрита, Эпикура и Лукреция, привели к поддержке его Механистического Материализма» (С.Т. Джоши, «Г.Ф. Лавкрафт: Закат Запада», 1991). Этот научный и материалистический подход к РЕальности далек от описаний водоворота НЕреальности и хаотичных потусторонних сил, пронизывающих его произведения. В конце-концов, одно из центральных лавкрафтовских божеств — Азатот, является созданием Непостижимого Хаоса, устрашающей силы и непостижимой мотивации:

«Вне упорядоченной Вселенной, что не достигают никакие мечты, тот последний бесформенный кошмар в средоточии хаоса, богомерзко клубящийся и бурлящий в самом центре бесконечности — безграничный султан демонов Азатот, имя которого не осмелятся произнести ничьи губы, кто жадно жуёт в непостижимых тёмных покоях вне времени, под глухую, сводящую с ума жуткую дробь барабанов и тихие монотонные всхлипы проклятых флейт...». (Г.Ф. Лавкрафт).

Это видение безграничного Космического Ужаса, лежащего прямо за тонкой оболочкой нашей материальной вселенной, злобного хаоса, ожидающего чтобы вскипеть в нашей реальности и погасить жизнь и рациональность, глубоко поражает. Именно эта, описываемая Чистая Сила привлекает оккультистов настоящего мира, как мотыльков на пламя. Тем не менее, Лавкрафт был приверженцем науки и разума, и полностью отвергал все суеверия: «Хотя он высоко ценил эстетическую красоту мифов и традиционных верований прошлого, он полностью понимал значение информации, доступной его пытливому исследовательскому интеллекту, и оставил все следы религиозных и суеверных верований еще в раннем возрасте» (Дирк У. Мосиг, «Четыре лица Аутсайдера», 2001). Оккультизм для Лавкрафта представлял собой отказ от научного мировоззрения, к которому он принадлежал. Помимо фантастики, у него было слишком мало времени для изучения различных суеверий.

Взгляды Лавкрафта на оккультизм проясняются в описании его рассказов. Здоровые, рациональные, подготовленные люди не участвуют в тёмных и сверхъестественных ритуалах, описанных Лавкрафтом. Культисты — это всегда некая «глухомань» или врожденные дегенераты, и уже почти нелюди. В глазах Лавкрафта это не достойные фигуры, а ужасные выродки, гротескные пародии на человечество. Именно отвращение к этим ритуальным оккультным практикам ещё ярче помогает подчеркнуть некоторые литературные идеи Лавкрафта. Из писем писателя становится ясно, что Лавкрафт верил в упорядоченную Вселенную, но он также был озабочен упадком цивилизации и медленным вырождением, ожидающим человеческое общество. Кажется именно этот страх и озабоченность двигали его описаниями ужасающих существ, а не какая-либо частная вера в ужасы за пределами человеческого понимания. Великий ужас Лавкрафта имел отношение к хрупкости человеческой цивилизации:

«Мы признаем дикую сущность, лежащую в основе животного, называемого человеком. Мы должны понимать, что природа человека останется неизменной до тех пор, пока он будет оставаться человеком; цивилизация — лишь призрачное покрывало, под которым господствующий зверь дремлет и всегда готов проснуться». (Г.Ф. Лавкрафт).

Сочинения Лавкрафта переполнены описаниями деградации человечества, как в интеллектуальном, так и в культурном плане. Для него тонкая оболочка цивилизации легко стирается, а вместе с ней построенная людьми культура, искусство и цивилизованность. Пережив Мировую войну и Великую депрессию, довольно легко понять страх Лавкрафта перед гибелью цивилизованной жизни. Его исторические познания только усиливали опасения того, что в долгосрочной перспективе существующая цивилизация не выживет. Часто в рассказах Лавкрафта фигурируют деградировавшие люди, заключившие нечестивые соглашения с более ужасными существами, которыми знаменита его литература. По-видимому, эти падшие люди олицетворяют тот ползучий упадок и разложение, низвергавшие целые народы. Рассказ «Тень над Иннсмутом» дает одно из самых ярких описаний такого нечестивого договора. В нем жители титульного городка отдали себя во власть «Эзотерического Ордена Дагона» -- «квази-языческого культа низменного существа, завезенного с Востока столетием ранее». Граждане Иннсмута заключили «фаустовскую» сделку с ужасными морскими существами так, что в обмен на хорошую рыбалку они деградируют физически и психически в первобытное состояние, похожее на монстров, которым они служат. Именно это самодовольство и самоуспокоенность человечества, старение народов и цивилизаций вызывает у Лавкрафта отвращение, и столь ярко выражено в его прозе.

Поддаваться звериным качествам человечества, как это постоянно делают культисты в его фантастике -- вот истинный ужас. Лавкрафт мощно вызывает это чувство в одном из своих самых знаменитых рассказов «Зов Ктулху» с описанием некоего оккультного ритуала: «Есть голосовые особенности свойственные людям, и голосовые особенности присущие животным; и ужасно слышать одно, когда источник должен выдавать другое». Обширное знание истории заставило Лавкрафта остро осознать насколько хрупкой может быть цивилизация, а так же влияние наползающего хаоса времени и человеческого упадка.

Настоящий фокус Лавкрафта была антропологический, а не космологический. Реальный ужас заключён в самом человечестве, чем оккультные последователи писателя, кажется, часто пренебрегают, присваивая его работы. Оккультисты не понимают, что именно те вещи, которыми они наслаждаются, Лавкрафт находил в человеческом положении наиболее тревожными. Тем не менее всё ещё странно, что кого-то, даже практикующих тёмные силы ритуальной магии, действительно привлекает идея общения с кошмарными существами, описанными Лавкрафтом, не говоря уже о том, чтобы их освободить. Великая ирония заключается в том, что почитатели, наиболее глубоко погруженные в творчество Лавкрафта и зацикленные на его фантастике преданные культисты -- это те типы людей, которых Лавкрафт опасался больше всего: сторонники иррациональной антицивилизации. Логическое обоснование для некоторых оккультных практиков звучит достаточно ясно, например, таких как Фил Хайн, думающий о божествах Лавкрафта «не как о демонических сущностях, порабощающих «фаустовским» договором, но как о персонификациях природных сил, энергия которых может быть использована». Эта точка зрения может быть понятна только при отбрасывании бо́льшей части предложенных Лавкрафтом текстов с наиболее сильными описательными пассажами, в недвусмысленных выражениях изображающими абсолютно нечеловеческую и противоестественную зловещесть.

Прочтение лавкрафтовских божеств Кеннетом Грантом несколько ближе к исходному материалу, ссылаясь на то, что цель его ритуальной магии находится в соответствии с изображениями бога в произведении «Зов Ктулху»: «Время было бы легко узнать, ибо тогда человечество стало бы таким же, как Великие Древние; свободными и дикими, по ту сторону добра и зла, с отброшенными законами и моралью, и все люди кричали бы, убивали и упивались радостью» («Зов Ктулху»). В своём прочтении Лавкрафта, Грант стремится наделить его божеств ролью учителей, но при этом ясно, даже по его собственному признанию, что учение будет состоять в основном из анархического безумия, описанного в тех же рассказах.

С аналитической точки зрения это признание кажется довольно странным; «хотя в мире существует множество направлений оккультной практики «Пути Левой Руки» или Тёмной Магии, большинство из них предполагают некую отдачу от божеств, обычно в виде получения власти или удовольствия» (Д. Эванс, «История Британской магии после Кроули», 2007). Однако, в данном случае «платой», по-видимому, является мучительная агония и уничтожение всех здравомыслящих людей в мире. Необходимость примирить этот «результат» с желанием воплотить его в жизнь является следствием двух факторов: во-первых, осознание многими практикующими культистами что то, чем они занимаются, является выдумкой, и во-вторых, в случае серьезных верующих, готовность творчески противоречить созданным Лавкрафтом описаниям. Конечно, весь этот страх перед опасными последствиями никогда не волновал Говарда Лавкрафта, поскольку, по крайней мере по словам самого писателя, его рассказы -- это чистая фантазия и творческое упражнение, без каких-либо воздействовавших на него потусторонних влияний.

Космические угрозы из-за пределов реальности не были тем, что заставляло самого Лавкрафта испытывать подлинную тревогу. Скорее, его чаще одолевало более прозаическое беспокойство: Лавкрафт «с тонкостью признавался, что сама любовь к прошлому способствовала главному напряжению в его эстетическом восприятии мира — крушению и смешению времён» (С.Т. Джоши, «Введение». «В Эпикуре Ужасного: 100-летняя антология эссе в честь Г.Ф. Лавкрафта»; ред. Дэвид Э. Шульц и С.Т. Джоши, 1991). Уничтожение мира таким существом, как Азатот, или Ктулху, не является реальной проблемой, скорее это сила самого Времени, разрушающая и развращающая всё сущее, неизбежно приводящая к падению цивилизаций, какими бы великими они не были. Вот, что очаровывало и ужасало Лавкрафта. Это восприятие времени, пожалуй, лучше всего описано Лавкрафтом (соавт. У. Джексон) в рассказе 1921-го года «Ползучий Хаос», где энтропия (хаотичность и неопределенность системы), в конце-концов, приводит к Концу Света. Этот процесс следует по той самой причине, что он исключает обычный пантеон лавкрафтовских монстров, не оставляя ничего с чем можно было бы бороться, или от чего можно было бы убежать — потому что нет спасения от разрушительного воздействия Времени. Рассматривая современные Лавкрафтианские Культы в таком контексте, кажется очевидным, что они с самого начала упускают наиболее значимые тематические элементы творчества Лавкрафта, сводя их к пародийной стилизации на фильм о «космическом монстре» и игнорируя глубинные перспективы Космического Ужаса, о которых эти элементы действительно говорят.

В то время, как на вопрос о собственных взглядах Лавкрафта на свою фантастическую литературу и, вообще, на оккультизм вцелом, теперь дан ответ, остается решить последнюю задачу: существует ли, какая-либо серьёзная ценность для практиков оккультизма в использовании его произведений?

Обобщение и Заключение.

На последний вопрос отвечает само существование стольких практикующих оккультизм Лавкрафта. Хотя они часто не понимают или, возможно, просто игнорируют мнение самого Лавкрафта об оккультизме и своей фантастической литературе, все они находят в нём нечто такое, что непреодолимо притягивает их. Количество времени и энергии, потраченное на размышление об эзотерическом и магическом значении художественной фантастики Лавкрафта, может показаться странным для обывателя, однако у этого явления есть преданные поклонники, даже если разнообразное проявление их признательности творческому таланту Лавкрафта может быть необычным или откровенно тревожным. Это те люди, которые, скорее всего, никак не отреагировали бы каким-либо значимым образом на демонстрацию истинных взглядов Лавкрафта, вывод, который можно сделать из того факта, что данные взгляды легко доступны для любого увлеченного исследователя. Такие приверженцы-культисты представляют собой саму сущность мифических верующих.

Любая оккультная практика кажется постороннему человеку странной, и хотя ложное принятие личного отвращения Лавкрафта к оккультизму за оккультную мудрость может являться серьезной ошибкой, это не останавливает практикующих в их нетрадиционных поисках просветления. Трудно найти существенные недостатки в таких людях, даже если их поведение не самое трепетное и почтительное по отношению к первоисточнику. В конце-концов, самые кричащие, чудовищные ритуалы, которые совершают худшие из них, гораздо менее мрачны, чем многое из того, что описал в своих произведениях Говард Лавкрафт. Непосвящённым может показаться монументальной глупостью, что люди, полагающие себя практиками «настоящей» магии привязываются к писателю-фантасту, особенно к тому, кто открыто презирал их способы и методы выражения, считая их причудливыми и иррациональными. И всё же нельзя ожидать, что ирония Лавкрафта действительно подействует на тех, кто готов поставить на карту свою веру в царство магии. Воистину, как только человек принимает подобную структуру убеждений, наблюдателю становится странно ожидать от практикующих серьезного и рационального рассмотрения этих верований.

В конечном счёте, остается только гадать, удастся ли Лавкрафтианским культам, как это ни невероятно, однажды добиться успеха и найти дверь во вне-пространственную Реальность, столь ярко и ужасающе изображённую в фантастической литературе. Понравится ли им то, что они там найдут (?) — это уже другой вопрос...

                                                                                                       * * *

Author: © 2014 by John Engle.

Copyright © 2014 «Cults of Lovecraft: The Impact of H.P. Lovecraft's Fiction on Contemporary Occult Practices».

Magazine «Mythlore»: A Journal of J.R.R. Tolkien, C.S. Lewis, Charles Williams, and Mythopoeic Literature (Vol. 33, No. 1, Article 6, 2014).

This Article is brought to you for free and open access by the Mythopoeic Society at «SWOSU Digital Commons».

Перевод: © 2021 ZaverLast.

Ссылка: https://dc.swosu.edu/mythlore/vol33/iss1/6

___________________________________________